Исилькульский район Омской области неслучайно называют «воротами Сибири», он одним из первых принял эшелоны с эвакуированными из фронтовых территорий страны. В годы Великой Отечественной войны в районе для эвакуированных детей были открыты три детских дома и интернат. В 1941 году в детских учреждениях района размещалось 300 детей из Ленинграда и Ростова.

Исполнительным комитетом областного совета депутатов трудящихся от 30 сентября 1942 года по вопросу: «Об открытии в Исилькуле детдома НКПС» было принято решение открыть детский дом для детей-сирот железнодорожников Отечественной войны на 100 человек в помещении интерната школы № 41. Детский дом был подчинён дорожному отделу школ Омской железной дороги. Исилькульский райисполком обязали отвести земельный участок детскому дому и оказать всемерную помощь в его оснащении. Документ подписан заместителем председателя областного Совета К. Кошелевым, секретарём исполкома областного Совета С. Волкопяловым.

С 1968 по 1997 годы Исилькульскую районную библиотеку возглавляла Вера Ивановна Шеховцова. Её детство пришлось на военные годы. Рано потеряв мать, она воспитывалась в Ишимском детском доме.

Из воспоминаний бывшей воспитанницы Ишимского детского дома, Заслуженного работника культуры РСФСР, Ветерана труда, Почётного жителя Исилькульского района Веры Ивановны Шеховцовой (Каторгиной) 1934 г. р.

В сентябре 1942 года меня привели меня в больницу, видимо, попрощаться с безнадёжно больной мамой, а затем отвели в детский распределитель. Так, вместо первого класса школы я оказалась в детском доме. Я была в таком состоянии, что ничего не понимала и не запомнила то, как нас везли из Омска в Ишим, но помню, что встретили нас доброжелательно и даже ласково. Всех детей распределили по комнатам: девочки отдельно от мальчиков. В первую зиму было голодно и одиноко. Утром мы пили какую-то «бурду», которую называли какао и получали небольшой кусочек хлеба. Если ты зазевался и не успел его схватить и съесть, то его схватит и съест другой, в основном старшие мальчишки. Иногда была пшённая каша, в обед – жидкий суп из гороха или картошки.

Иногда нас водили в кино. Ни одного фильма не помню отчётливо, но улицу с застывшими помоями, по которой шли в кино, помню хорошо до сих пор. Застывший буграми лёд, а в нём небольшие красные обрезки моркови или зелёный лист капусты. Здесь нас уже было нельзя удержать в строю. Мы бросались к помойке и выцарапывали оттуда всё, что могли. Уже позже я прочитала стихотворение Глеба Горбовского, а в нём такие строки: «Война меня кормила из помойки, Пороешься и что-нибудь найдёшь…». Конечно, мы были не бездомными, но вечно голодными. Шла война, в детский дом прибывали дети, нас стали развозить по деревням.

Поездка в деревню запомнилась на всю жизнь. Ехали на лошадях, запряжённых в сани. Мы укутаны в шубы. Вдруг кто-то из взрослых крикнул: «Волки!». Страшно, мы плачем, взрослые начали бросать факелы, отгоняя волков. В деревне нас выгрузили в сарае и велели поглубже зарыться в солому, чтобы не замёрзнуть ночью. Утром нас накормили и развели по 2-3 человека по домам, где мы потом и ночевали. Основное время мы проводили в небольшом доме, где с нами занимались уроками. Так прошла зима.

Так как я была слаба здоровьем, а в деревне не было медика, меня и ещё нескольких ребят весной 1944 года снова перевели в Ишимский детский дом. В это время было уже не так голодно. На завтрак давали кусочек хлеба с маслом.

Однажды наш директор объявил, что на встречу с нами придут два военных, пришедших с фронта. Ждали их с нетерпением. Разучивали стихи и военные песни, спорили, чьи же это папы. Но папы оказались не наши. И всё же мы с большим вниманием слушали бойцов, задавали им свои детские наивные вопросы, читали стихи и вместе пели песни. Они заверили нас, что Победа уже близка и мы скоро окажемся дома, а нам, ребятам, нужно хорошо учиться и помогать старшим. Вот мы и помогали пропалывать гороховые поля и собирать колоски…».