Дети военной поры – ведь они в скором будущем станут единственными свидетелями тех страшных лет. Они многое пережили, потеряли здоровье, но память детства сохранила для нас бесценные воспоминания. «Всё, что человек познаёт в детстве, – писал Чингиз Айтматов, – всё, что он выстрадал, узнал, всё горе, вся боль и все открытия – всё это сохраняется в нём навсегда, является питательной средой для воспоминаний…»

Воспоминания детей-сирот, тех, кому пришлось выживать в тяжелейших условиях военного времени, не имея порой никакой связи со своими родными, мы решили собрать воедино и опубликовать в книге. Родилось её название – «Дом детства моего». Сибирь в годы войны действительно стала настоящим домом для тысяч эвакуированных ребят. Чтобы книга стала документом эпохи, необходимо было включить в неё архивные документы, воспоминания живых свидетелей – бывших воспитанников детских домов и интернатов, волею судьбы оказавшихся вдали от родного дома в Сибири, в Омской области. За многими из детей после войны так и не приехали родители, их не разыскивали родственники, ведь жизни миллионов людей нашей страны унесла война. Поэтому Сибирь стала для многих осиротевших детей второй родиной, а те, кто вернулся в родные края, вспоминая о прошлом, с благодарностью говорят о сибиряках, о тех, кто помог им выжить в то суровое время. В связи с этим хочется вспомнить строки нашего земляка, поэта Роберта Рождественского, чьё детство пришлось на военные годы:

А мы не стали памяти перечить
И, вспомнив дни далекие, когда
Упала нам на слабенькие плечи
Огромная, недетская беда!

Была зима и жёсткой, и метельной,
Была судьба у всех людей одна…
У нас и детства не было отдельно,
А были вместе – детство и война.

И нас большая Родина хранила,
И нам Отчизна матерью была:
Она детей от смерти заслонила,
Своих детей для жизни сберегла.

Года пройдут, но эти дни и ночи
Придут во сне, не раз к тебе и мне.
И пусть мы были маленькими очень,
Мы тоже победили в той войне!

Роберт Рождественский

Великая Отечественная война стала одним из самых тяжёлых и трагических событий новейшей истории нашей страны. Миллионы советских людей стали жертвами фашистской агрессии. Но, пожалуй, наиболее пагубно война отразилась на судьбах детей Ленинграда. Именно они, будучи наиболее беззащитной и уязвимой частью населения, были живыми свидетелями страшной блокады, унесшей жизнь их родных и близких, лишившей их семьи и крова.

Каждый ребенок, живший в те годы, имеет свою историю: ужасы разрушений от бомбардировок и артобстрелов, гибель родителей, утрата связи с близкими при срочной эвакуации, голод, физические и душевные страдания. Никогда не сотрётся из детской памяти то, что в один миг сделало их взрослыми. Выжить в тех нечеловеческих условиях уже само по себе равносильно подвигу.

Их детство не сгорело в огне войны. В то трудное время решения партийных органов о спасении детей и эвакуации их из осаждённых городов принимались мгновенно. Одними из первых с такой инициативой выступил Ленгорисполком, принявший решение эвакуировать самую незащищённую часть населения – детей. Эвакуация продолжалась до середины июля 1941 года, пока немцы не вторглись в границы Ленинградской области. В сентябре они осадили город. Руководство Ленинграда делало всё возможное, чтобы успеть увезти детей. Директор ленинградской школы № 254 П. П. Иевлева вспоминала, что уже на седьмой день войны встал вопрос об эвакуации детей из города. «Нам объяснили, что завтра в 10 часов 30 минут начнётся эвакуация. Направление неизвестное. Мы считаемся мобилизованными». Ночью мамы спешно вышивали на рубашечках и платьях малышей дату рождения, адрес, имя. Поезд с детьми из Ленинграда отправился 4 июля 1941 года. Матери вслед уходящему от перрона составу что-то кричали, одни давали последние советы, другие просили: «Помните! Возвращайтесь!» Тем же, кто увозил детей, слышалось одно: «Сберегите!..».

Дополнительная эвакуация из Ленинграда осуществлялась весной 1942 г., когда появился способ вывести людей из осаждённого города. По архивным данным, за двадцать месяцев (с 29 июня 1941 по 1 апреля 1942 года) осаждённый город покинуло свыше 1 700 000 человек.

Когда железнодорожное сообщение Ленинграда со страной было прервано, эвакуация продолжалась по воде и по воздуху. Затем детей и взрослых пересаживали в вагоны и отправляли по железной дороге на восток страны.

Обстоятельства переселения были тяжёлыми. Вагоны для отправки эвакуированных двигались медленно, вне расписания. Путь до места назначения часто длился несколько недель или даже более месяца. Трудно было и с едой, ведь запасов, которых могло хватить на долгий путь, с собой никто не брал. «Случалось, что в открытых полувагонах или на платформах ехали люди. Хорошо, если был брезент, которым можно было прикрыться от дождя … Иногда и этого не было. Здесь же станки или материалы, кое-что из вещей эвакуированных. Именно кое-что. Люди спасались от нашествия варваров, и было, конечно, не до вещей … При более благоприятной обстановке два-три крытых вагона выделяли для женщин с детьми. Вместо 36 человек в них набивалось до 80 - 100. Никто, разумеется, не роптал — горе объединяло людей, кров которых был захвачен фашистами», – вспоминал первый секретарь Челябинского обкома ВКП(б) Н. С. Патоличев.

Одними из первых юных ленинградцев приняли Ульяновская, Кировская, Горьковская, Ярославская, Пензенская области, Удмуртская, Башкирская республики. Ленинградских детей первоначально расселяли в девяти районах Ярославской области. Но, когда и до Ярославля стали долетать фашистские самолёты, решили отправлять детей дальше – на Урал и в Сибирь.

Кроме того, во многих районах был критический недостаток материальных средств для обслуживания большого количества эвакуированных. Проблемы обустройства их жизни оказались трудноразрешимыми по причине дефицита материальных ресурсов и недостатка квалифицированных кадров. Как свидетельствует президент ассоциации «Историки блокады и битвы за Ленинград», участник обороны Ленинграда, член Академии военно-исторических наук Ю. И. Колосов, «не все области принимали к себе эвакуированных детей, не все были довольны тем, что привезут блокадников. Секретарь обкома одной из пограничных областей заявил: «Я готов принять детей, но при условии, что вы их обеспечите одеждой, питанием, учебниками». Стоит отметить, что в архивных источниках и документальных свидетельствах того времени мне не удалось обнаружить ни одного документа, который свидетельствовал бы об отказе городов и областей Урала и Сибири принять эвакуированных детей. О недостатке средств и условий для их размещения и речи не могло быть.

Эшелоны с эвакуированными отправлялись всё дальше на восток страны: на Урал и дальше – в Сибирь. Слова Урал, а тем более Сибирь, у многих детей вызывали страх. Более всего боялись замерзнуть в суровом сибирском климате. Но горячие сердца сибиряков смогли согреть своим теплом, приютить и прокормить многотысячную армию детей-сирот и тех, кто сопровождал их в пути. А этот путь был долгим. Эвакуированным порой приходилось находиться в дороге по нескольку месяцев, бывали случаи, когда на железнодорожных станциях они проводили томительные дни и даже недели. Особенно тяжело приходилось зимой. Из детских воспоминаний И. А. Виноградовой: «… нас эвакуировали в 1942 году, сразу после первой суровой блокадной зимы… Ехали мы очень долго, казалось, что целую вечность. Но уже было не так страшно. Все нас приветливо встречали и относились с жалостью. Это и понятно – мы ни на кого не были похожи – просто скелеты и всё…».

История зафиксировала эпизоды, когда бойцы, ехавшие на фронт, помогали на станциях и полустанках переселенцам, ехавшим вглубь страны. Вот один из таких случаев: «Утром наш эшелон занял путь на станции Пенза. Рядом с нами стоял другой эшелон, но это были настоящие теплушки, из труб которых струилось благостное тепло. То был воинский эшелон с солдатами-сибиряками, шедший в сторону фронта. В полной тишине стояли эти два состава. Вдруг солдаты увидели, что сугробы на открытых платформах «живые», и что это женщины и дети». Сначала солдаты решительно потребовали от начальника станции заменить платформы на вагоны, но вскоре сами приняли решение поменяться с эвакуированными составами. «Нас перевели в теплушки, а они, с вещмешками и винтовками между ног, расселись на наших скамейках на платформах. Их поезд двинулся раньше нашего. Женщины плакали, ребятишки махали руками, а те… отправились навстречу своей судьбе – кто к славе, а кто – к смерти».